Аглаида Тимофеевна, вышедши из подъезда своего дома ранним утром в понедельник, даже не могла помыслить, что с ней произойдет череда событий, которые затмят своим блеском всю ее предшествующую жизнь. А жизнь ее баловала по-страшному. У нее было несколько любовников, один лучше другого, она жила в очень престижном районе крупного мегаполиса в шикарной квартире, принадлежащей ее бывшему супругу, исчезнувшему однажды в неизвестном направлении.
Первым событием в этой череде, самым неприятным, было возвращение супруга. Это возвращение сопровождалось скандалом, вспыхнувшем без особой причины. И в самом деле, разве можно считать уважительной причиной скандала то обстоятельство, что супруг Аглаиды Тимофеевны пришел в полпятого утра в сильном опьянении и привел с собой подозрительного вида даму, находящуюся в еще сильнейшем опьянении?
Супруга Аглаиды Тимофеевны звали Панкратий Прохорович Репкин. Появление Панкратия Прохоровича в дверях вызвало у Аглаиды Тимофеевны состояние, сходное легкой судороге.
Аглаида Тимофеевна попыталась нащупать какой-нибудь тяжелый предмет, чтобы запустить им в господина Репкина, а заодно и в его пассию.
По счастью, под руку попался мужнин носок,
стоявший за плательным шкафом в прихожей еще со времен первой брачной ночи супругов Репкиных.
Нужно признаться, что первая брачная ночь также была и последней брачной ночью, поскольку на следующий день Панкратий Прохорович повредил лодыжку и к делам супружеским оказался совершенно непригоден, а через месяц и вовсе исчез.
Но, впрочем, к нашей истории это не имеет никакого отношения, так как случилось много лет тому назад, а наш рассказ о ближайшем настоящем и будущем.
Мужнин носок был метнут аккурат в лицо даме, которую этот самый муж изволил привести. Даму эту звали Наталией Поликарповной. Наталия Поликарповна в момент метания носка с трудом отдавала себе отчет в том, что происходит внутри и снаружи Наталии Поликарповны. Она лишь увидела, что вдоль стены летит фантастическое существо, внешне похожее на что-то среднее между лебедем и самоваром. Однако даже это она осознала скорее интуитивно, ибо грань между внешним и внутренним была размыта, а внутреннее стало проецироваться на внешнее.
Носок отскочил от носа Наталии Поликарповны, который благодаря множественным пластическим операциям был абсолютно правильной формы и, по той же причине, совершенно силиконовым, и вылетел в окно, разбив по дороге любимую вазу Аглаиды Тимофеевны и фарфоровый бюст Фомы Аквинского.
Вылетев на улицу, носок описал параболу и ударился о голову одного из любовников Аглаиды Тимофеевны, тайно настраивающего семиструнную гитару с целью вечернего пения серенад.
Отрикошетив от головы, он полетел вверх и сломал челюсть другому ее любовнику, который, выйдя в этот момент на балкон противоположного дома, смачно зевал и потягивался.
Удовольствие от смачного зева было испорчено. Тем временем Панкратий, слегка отрезвев, выпучил глаза и возмущенно заговорил, обращаясь к Аглаиде:
- Рыбонька, ты что ж в мою жену обувью кидаешься?
- Во-первых, я не рыбонька, - с негодованием ответила Аглаида, - во-вторых, не обувью, а бельем, а в-третьих, твоя жена - это я, а не эта проститутка!!!
Наталия Поликарповна прислонилась к дверному косяку и хотела ответить, но вместо этого ее начало рвать.
- Наталия, прекрати немедленно! - прорычал Панкратий, - та курица, фаршированная японской вишней, стоила 300 рублей, а теперь ты ее портишь грязью на половике.
- Это не половик, а персидский ковер, - возмутилась Аглаида Тимофеевна, - и прекратите лить на него всякую гадость изо рта, съеденную в дешевых закусочных.
- Кто проститутка? - вдруг совершенно не кстати спросила Наталия Поликарповна.
- Ты проститутка! - ответил Государственный филармонический хор, спевка которого происходила этажом выше.
- Опять эти сволочи поют после 23-00, - сквозь зубы процедил Панкратий.
- Во-первых, не сволочи, а скоты, во-вторых, не поют, а воют, а в-третьих, не после 23-00, а после полуночи, - поправила его Аглаида Тимофеевна.
Наталию Поликарповну между тем продолжало рвать, теперь из нее выходили пиво и фисташки.
- А в-четвертых, - продолжала Аглаида Тимофеевна, - если эта прорва не прекратит блевать, то я... - Аглаида Тимофеевна для убедительности подняла палец и старалась сформулировать угрозу, но сделать этого не могла, потому что была дурой.
Наталия Поликарповна была тоже дурой, и это если выражаться мягко. Да и Панкратий был таким идиотом, что и говорить неудобно...
- И я проститутка, - пропел филармонический хор...
В общем, та еще компания...
Вся эта компания не стоит и ногтя Анатолия Александровича, человека высоких моральных принципов.
Анатолий Александрович был человеком высоких моральных принципов. В тот момент, когда начались описанные ниже события, он находился в глубоких раздумьях о влиянии на нравственность молодого поколения ионов висмута в высочайшей степени окисления. Он даже придумал, как, добавляя эти ионы в бутылки во время разлива пива, поднять среди студентов технических вузов упавший патриотизм. Но размышления были прерваны самым грубым образом: в дверь постучали ногой в ботинке "Камелот".
Анатолий Александрович, недовольный тем, что его оторвали от столь высоких раздумий, отправился тем не менее открывать.
Он был весьма удивлен, когда увидал в коридоре свою бывшую однокурсницу Леночку, в которую был втайне влюблен. Смущенным голосом он пригласил ее зайти и решил угостить ее кофе с коньяком. Благо повод был: Леночка была неглупа (по крайней мере, в студенческие годы) и могла понять и оценить гениальность идеи Анатолия Александровича.
Однако, если быть до конца честным, оценка гениальности Анатолия Александровича Леночкой была хоть и высокой целью, но второстепенной. А перед Леночкой цель стояла и вовсе иная.
Анатолий Александрович был человеком застенчивым, и после седьмой чашки кофе с коньяком у него один глаз стал заворачиваться вовнутрь. Это было неожиданностью для обоих участников нашего повествования, сколь разные цели не стояли перед ними.
В этот момент открылась входная дверь, и в комнату вошел еще один человек. Он был среднего роста, в фетровой шляпе, в зубах сжимал мундштук, в правой руке его была трость, а в левой - початая бутылка какой-то прозрачной жидкости.
- Турпурунчик здесь не пробегал? - поинтересовался человек. Мундштук во рту сильно мешал артикуляции.
- Кого? - с неожиданным украинским акцентом спросила Леночка.
А Анатолий Александрович, к тому времени превратившийся в Толяна, строго сказал:
- Вы, молодой человек, входя в помещение с женщиной, будьте добры, снимите шляпу и завяжите шнурки на левом ботинке. - Напомним, он был человеком высоких моральных принципов.
Именно эти моральные принципы и не позволили Анатолию Александровичу выставить непрошеного гостя за дверь.
Он лишь пригласил его присоединиться к их теплой компании. Человек с мундштуком во рту с радостью согласился. Прозрачная жидкость в его бутылке оказалась водкой, а Анатолий Александрович достал из холодильника банку крабового паштета, а из духовки - запеченые пельмени. Леночка нарезала хлеб и накрошила помидоры для салата.
Анатолий Александрович, выпив, принялся излагать свои идеи. И тут заметил, что его никто не слушает, за отсутствием каких-либо людей в комнате. Анатолий Александрович протер глаза - нет, все было нормально - двое его собеседников по-прежнему сидели на своих местах.
Точнее сказать, сидели они практически рядом, еще точнее - Леночка сидела на коленях у человека с мундштуком, а человек с мундштуком сидел у Анатолия Александровича на письменном столе. Какая-то смутная тревога охватила Анатолия Александровича вместе с хмелем от кофе с коньяком и водки.
Взгляд Анатолия Александровича медленно опустился вниз, и он заметил, что под письменным столом нет пола, а есть только безвоздушное пространство, испещренное звездами. Анатолий Александрович, в юности увлекавшийся астрономией, смог даже распознать созвездие Змееносца.
От неожиданности Анатолий Александрович подавился запеченым пельменем. Пельмень застрял у него в горле, и он принялся кащлять. Но звука кашля слышно не было, т.к. куда-то пропал весь воздух из помещения.
Анатолий Александрович попытался похлопать себя по спине, но спины не нашел и в отчаянии принялся бить себя по ляжке.
Ляжка отскочила и ударилась об стену. В стене образовалось отверстие, в которое сразу полезли какие-то люди и другие непонятные животные.
Леночка меж тем продолжала сидеть у человека с мундштуком на коленях, а человек с мундштуком пересел с письменного стола на колени к Леночке.
Итак, приходится констатировать, что человек с мундштуком и Леночка сидели на коленях друг у друга. Еще точнее - Леночка тоже держала в зубах мундштук, а если еще точнее - Леночка это и есть человек с мундштуком.
Анатолий Александрович не сразу смог уяснить это обстоятельство. Но когда он его уяснил, он обнаружил, что может ходить по потолку так же, как и по полу.
"Наверное, при розливе коньяка, - подумал он, - в него переложили сульфида селена. От этого и вся эта котовасия... или васякотия? или котосивия? Да-с, забыл, забыл... Впрочем, оно и неважно. Теперь, когда мне никто уже не мешает, я могу опять думать про ионы висмута, поскольку висмут значительно приятнее селена, и мысли о нем не нарушают сон и процесс пищеварения."
Анатолий Александрович налил себе кофе с коньяком, положил туда ложку мышьяка и задумался.
Вопреки собственным планам, думалось ему почему-то о кузене Викторе, у которого была одна особенность.
У Виктора была одна особенность - если утром он не брился, то в течение всего последующего дня он испытывал злобу. Вот и сегодня, как на зло, жена Виктора выбросила бритву в мусоропровод и ушла к маме. Виктор вышел на балкон, сжигаемой яростной злобой. С шестого этажа он увидел молодого человека, плюющего по сторонам. Виктор ощущал, как черная ненависть к этому молодому человеку пронизывает всю его плоть.
"Поскольку я противник фарисейской старой морали, - сказал внутренно Виктор, - предписывающей людям воздерживаться от возмездия, я не намерен оставить без наказания эту скотину!"
С этими словами Виктор достал сигарету и задумался...
В это время с балкона восьмого этажа спрыгнул какой-то небритый тип в кальсонах и галстуке и приземлился как раз на голову того молодого человека, который плевал по сторонам. Его голова оторвалась и покатилась по газону по направлению к магазину "Утюги и чайники от лучших китайских производителей", продолжая по дороге плевать по сторонам.
Это еще больше разозлило Виктора, который помимо всего прочего, терпеть не мог, когда ходят по газонам.
Не в силах сдержать свою ярость, но и не будучи в состоянии сделать что-либо еще, Виктор начал грызть ногти на руках, но это не только не успокоило его, но даже увеличило степень обозленности.
Теперь уже он даже не мог точно сказать сам, что является главным объектом его ненависти и, за неимением лучшего, он решил реализовать это чувство по отношению к себе. Для начала он нашел в кладовке сапожные ножницы и с чувством какого-то дьявольского озарения стал состригать волосы со своих ног и груди.
Затем он достал из своего рта золотые коронки и начал топтать их кованным каблуком своего сапога. Когда он вбил их в пол, принялся срывать дорогущую тюль с гардин и кромсать ее садовыми ножницами на лоскутки. Тут в комнату Виктора залетел журавль и, присев на люстру под высоким потолком с депниной, начал на ней раскачиваться.
Виктору захотелось поймать журавля и выместить часть своей злобы на нем, но не тут-то было. Журавль перелетел на другой конец комнаты и обернулся страусом.
"Однако!" - басом произнес Виктор и стал думать, какого рода оружием можно поразить эту необыкновенную птицу. Тем временем страус превратился во фламинго и стал гадить на ковер Виктора жидким поносом.
"Ты что же делаешь, тварь?!!" - сдавленным басом выкрикнул Виктор и бросился доставать из кладовки шашку, память о прадедушке-кавалеристе. Споткнувшись о порог кладовки, Виктор приземлился лицом в ящик с помидорами и потерял сознание...
Далее следует описание видений, охвативших Виктора. Он увидел себя рыбой, плавающей в аквариуме у португальского преподавателя истории искусств. Аквариум стоял на телевизоре, стоявшем в свою очередь на холодильнике.
Конечно, если быть до конца честными, то это был вовсе не аквариум, а трехлитровая банка из-под соленых огурцов, присланных бабушкой преподавателя из-под Рязани.
Кроме Виктора-рыбки в банке водилась еще улитка, весьма раздражавшая последнего своей пренеприятной внешностью и манерами.
Кроме того, португальский преподаватель истории искусств постоянно слушал "Boney M", которой Виктор терпеть не мог с действа, еще с тех времен, когда он жил с мамой и папой в коммунальной квартире. От этих размышлений Виктора оторвал звук открывающегося замка. В комнату вошел преподаватель с какой-то неизвестной дамочкой, лицом напоминающей жену Виктора, фигурой - его бабушку по материнской линии, а ботинками и вовсе продавщицу винного отдела тетю Зою.
Это очень не понравилось Виктору, и от злости он превратился в фикус.
Преподаватель истории искусств схватил фикус и стал его пожирать. Тут Виктору пришлось превратиться в ночную бабочку. Выпорхнув в окно, он едва успел вдохнуть ночного воздуха Лиссабона, как столкнулся с фонарным столбом. Фонарный столб не замедлил упасть и разбиться о лысину проходящего мимо профессора античной филологии.
На лысине профессора моментально стали расти волосы, профессор неописуемо обрадовался, да рано: волосы-то начали расти грудные. "А, на безрыбье и рак - рыба", - горько проговорил профессор и направился восвояси, к своей супруге-мигере...
...Видения становились менее красочными - Виктор приходил в себя. Он открыл глаза и стал думать, почему вокруг так много помидоров. Понять этого он не мог, но сказал себе: "Я атеист, и моя человеческая мысль неминуемо найдет всему этому объяснение!"
Виктор зажмурил глаза и ущипнул себя за ляжку, но боли не почувствовал. Это было неудивительно, так как ляжка принадлежала не ему, а его жене Клавдии, которая вернулась от мамы в плохом настроении и поэтому решила во что бы то ни стало посолить две банки помидор.
Зайдя в кладовку, она увидела, что муж лежит лицом в ящике с помидорами, а на носке у него дырка, через которую просвечивает розовая пятка. Она было подумала, что Виктор умер и ей стало ужасно жаль помидоры, которые теперь, конечно, придется выкинуть, но тут он ущипнул ее за ляжку.
Ляжка отскочила и ударилась об стену. В стене образовалось сквозное отверстие. Ворвавшийся ветер привел Виктора в чувство, он набросился на Клавдию и принялся ее душить. Клавдия была достаточно мощной женщиной, и поэтому Виктору ее задушить не удалось, а ей его - да. На этом жизнь атеиста Виктора, озлоблявшегося в небритом состоянии, можно считать завершенной.
